Первый получивший широкое освещение в СМИ теракт совершила в июне 2000 года 17-летняя Хава Бараева, подорвавшая начиненную взрывчаткой автомашину на базе омского ОМОНа в Алхан-кале. Данная операция экстремистского подполья, вроде бы не столь значительная по результатам (погибли два сотрудника милиции), оказалась тем не менее эффективной с морально-психологической точки зрения. Чеченская девушка прямо в кабине КамАЗа перед камерой спокойно объясняет, что через несколько минут она взорвет себя во имя Аллаха и станет шахидкой, то есть попадет прямо в рай. В дальнейшем этот «подвиг» с непременной записью своего последнего слова на видео повторят десятки «бойцов сопротивления». И везде будет присутствовать уверенность в правильности своих действий, твердая убежденность в том, что, совершив их, непременно попадешь в райские сады – «ридияус салейхин». Именно так красиво называлось и подразделение смертников, где на поточной основе готовили самоубийц. Хотя на эту тему сказано и написано достаточно много, истинные мотивы, толкающие на смерть террористов, в числе коих немало молодых людей, не стали нам понятнее. И речь не только о простых обывателях. Вспоминаю рассказ полковника из центрального аппарата МВД. Он просматривал запись, на которой беременная женщина спокойно заявляет, что готова пожертвовать жизнью ради Всевышнего, отправив на тот свет и себя, и неверных. По словам офицера, он пришел в ужас, потому что не в силах был понять мотивацию этой представительницы слабого пола. Другой подобный случай поведал мне командир подразделения спецназа, столкнувшийся в Дагестане с террористом, готовым привести в действие снаряженный «пояс шахида». При этом спецназовец находился под прикрытием брони, а самоубийца, не защищенный ничем, искренне искал смерти. Психологически переиграть его боевому офицеру не удалось. А ведь по законам войны непонятный, плохо изученный противник, как известно, всегда находится в заведомо выигрышном положении.

 

Ближе всех к разгадке «феномена шахидов», по моему мнению, стоят некоторые психологи и священнослужители. И это неудивительно. Тайна возникновения жизни и ее добровольного прекращения относится к незримой сфере человеческого бытия, «работе души». Вот почему без психологического осмысления и религиозного осознания этих моментов понять причины, толкающие молодых, здоровых людей на смерть, трудно. В наших СМИ принято примитизировать образ шахида-самоубийцы. Если верить журналистам, это, как правило, обкуренное или обколотое, мало что соображающее существо-манекен с заложенной в него программой самоуничтожения. Очевидно, что современному мирному гражданину, воспитанному телевизором, так проще понять суть проблемы. Ибо все слышали или смотрели передачи по радио и телевидению, читали в газетах, журналах, книгах про зомби, психотропные и наркотические препараты и нейролингвистическое программирование. Другой вариант – жаждущие мести отчаявшиеся люди, получившие таким образом возможность дать выход своим рвущимся на волю страстям. Оговорюсь: оба случая вполне возможны при использовании такого человека в террористической атаке. Но только ли этими двумя состояниями объясняется популярность у происламских экстремистов именно такого метода ведения войны? Достаточно ли для кандидата в шахиды одного желания мести или пристрастия его к наркоте, чтобы он добровольно превратился в живую бомбу? «Разговоры о наркотиках, которыми пичкали смертниц, – это, возможно, всего лишь наша европейская попытка хоть как-то рационально объяснить их действия. Я не удивлюсь, если никаких наркотиков на самом деле не было», – считает Л. Китаев-Смык, специалист в области военной психологии, автор ряда трудов по данной теме. Логика и анализ поступков смертников подсказывают, что в момент самоподрыва требуется небывалая концентрация воли, а откуда она у манекена? К месту совершения теракта самоубийца прибывает самостоятельно, ему надо владеть обстановкой, реагировать на окружающих и учитывать складывающуюся ситуацию, поддерживая связь с руководителем или напарником. То есть он в течение достаточно долгого времени должен быть адекватен и полностью отдавать себе отчет в своих действиях. Что же происходит в голове, а точнее – в душе такого самоубийцы? Как действует механизм самоликвидации? Конечно, достичь полного, «до последнего винтика» понимания вряд ли возможно из-за большой вероятности схематизации, но попытаться разглядеть его основные движущие «пружины» можно. Упоминаемый выше Китаев-Смык называет состояние так называемых шахидов «предсмертным трансом». Он пишет: «В предсмертном трансе в первую очередь возникает чувство приятнейшего экстаза, чувство необычайной радости жизни. Если рассуждать с психоаналитической точки зрения, то их человеческое «Я» – все, что не реализовалось в жизни, ничто это «Я» уже не сдерживает, оно освобождается от любого давления. Никакого «суперэго» не осталось – все традиции, социальные нормы уже малозначимы. И человек вдруг раскрывается, как цветок, пусть и некрасивый, но это он, какой есть». По мнению психолога, смертник испытывает перед терактом небывалый подъем духа, внутреннее освобождение и даже «радость жизни». Как это понимать? Как можно сопоставить эти два, казалось бы, противоречащих друг другу понятия: жизнь и смерть? Психолог пытается это объяснить профессионально, однако человеку, пусть и прекрасно образованному, но с атеистическим мировоззрением, вход в эти высшие сферы закрыт. Что же говорят об этом религия, духовенство?

 

И в исламе, и в христианстве этот вопрос давно благополучно разрешен. Жизнь человека как личности после физической смерти его телесной оболочки не заканчивается, а переходит в другое состояние – вечную жизнь бессмертной души. Далее она попадает на суд Всевышнего, после которого или поднимается в рай, или низвергается в ад. Все просто, но само знание этого, а оно не является секретом как для атеистов, так и для маловерующих людей, мало что меняет. Стараясь не думать о смерти (она ведь всегда внезапна и ужасна по своим последствиям!), люди продолжают жить привычной жизнью. Изменить свою позицию мешает недостаток или отсутствие веры в существование загробной жизни. Но когда эта теория становится практикой, то есть реальностью, полностью овладевая человеком, он перестает бояться смерти и ее последствий. Это очень коротко, но это сама суть проблемы. Однако вера в загробную жизнь сама по себе, не утвержденная на догматах и мистическом опыте религиозного учения, может быть использована как опаснейшее оружие. Так происходит, когда за дело берутся с одной стороны авантюристы от религии, а с другой – как правило, малообразованные и радикально настроенные люди. Именно это происходит в нашем случае. Религиозные экстремисты от ислама, свободно толкующие Коран и легко торгующие свободными местами в «саду Аллаха», вопреки не только основам исламского вероучения, но и здравому смыслу утверждают, что Всевышнему угодно, когда людей убивают за то, что они не разделяют радикальных взглядов. Богословская дискуссия по этому вопросу как одному из самых важных в исламском обществе давно переросла в настоящую войну. Ее жертвами стали уже более 50 имамов и муфтиев, выступавших в том числе и против экстремистского толкования шахидизма. Слово «шахид» в буквальном переводе с арабского означает свидетель. Это человек, который, защищая веру, святыни, Родину, готов отдать за убеждения жизнь. Таким шахидом стал, например, недавно погибший от рук экстремистов муфтий Кабардино-Балкарии Анас Пшихачев – последовательный сторонник традиционного ислама и убежденный противник его радикальных течений. Шахидами считаются и погибшие на фронтах Великой Отечественной воины-мусульмане.

 

Безусловно, при отсутствии налаженной грамотной пропагандистской кампании и нормального диалога внутри мусульманской уммы (общины) террористы-псевдошахиды и их учителя-наставники должны и впредь уничтожаться традиционными и хорошо проверенными способами. Ведь по сути другого варианта бороться с этой заразой у нас нет. Пример тому – Израиль, столкнувшийся с этой проблемой гораздо раньше нас. Но как справедливо заметил заместитель главного редактора газеты «Время новостей» журналист Семен Новопрудский, самоубийцу-фанатика не напугаешь угрозой лишения жизни, поскольку он сам ищет способ расстаться с ней: «Поэтому Шамиль Басаев, Саид Бурятский, Анзор Астемиров мертвы, а дело их, увы, живет». Как показывает опыт проведения контртеррористической операции, в чисто военном плане смертники могут решать определенные задачи. Конечно, они, как в свое время японские камикадзе, неспособны оказать определяющего влияния на ход боевых действий. Вместе с тем каждый умело поданный факт самоподрыва (а противная сторона научилась это делать профессионально) играет на руку нашим врагам и способствует привлечению в ряды лесных бандформирований молодежи, желающей стать «шахидами» и «героями нации». Ведь как самозабвенно и красиво поет о шахидах-самоубийцах и их загробной участи популярный на Северном Кавказе талантливый певец и композитор Тимур Муцураев, ставший кумиром и по сути духовным наставником для целого поколения юных северокавказцев: «И ждет Хаву благословенный рай,/ Сияющий своим прекрасным видом,/ Идет джихад: спасая отчий край,/ Быть может, станет весь народ шахидом?!». Московская журналистка Юлия Юзик, изучавшая тему чеченских женщин-смертниц, в своей книге «Невесты Аллаха» пишет: «Песня о Хаве» стала гимном будущих шахидок. Именно на ней, на этой незатейливой песенке растет и воспитывается новое поколение чеченских девочек, обиженных войной». Тем не менее еще недавно диски и кассеты Муцураева свободно продавались на рынках и в ларьках многочисленных чеченских базарчиков. И слушали его песни, как показали мои наблюдения, отнюдь не отморозки, а вполне приличные парни, в том числе военнослужащие. К слову, мои попытки привлечь внимание к этому факту оперативников ФСБ, отдельных командиров, как правило, ни к чему не приводили. Чаще всего звучал ответ: «Команды не было!». А когда руководящие работники УФСБ по Дагестану все-таки обратились в правительство республики, настаивая на проведении экспертизы творчества этого поэта-песенника, то получили от ворот поворот: оказывается, никакого экстремизма в произведениях Муцураева нет!

 

Зададимся своевременными вопросами: есть ли у нашего государства, общества, армии какое-то противоядие, своего рода симметричный ответ самоубийцам-смертникам от ислама? Что мы можем противопоставить им на духовном или хотя бы культурном уровне? В отечественной военной истории достаточно примеров, когда воины жертвовали собой, убивая врагов. Вспомним хотя бы Героя Советского Союза, летчика капитана Николая Гастелло, направившего свой горящий самолет в колонну вражеских танков, или еще более ранний подвиг рядового Архипа Осипова, взорвавшего пороховой погреб укрепления Михайловского, когда в него ворвались горцы. Немало подобных деяний и в наше время. Герой России рядовой Вадим Ермаков, попав во время боя в августе 1996 года в Грозном в плен к сепаратистам, подорвал себя вместе с ними гранатой. Не забудется и мужество, бесстрашие псковских десантников в марте 2000 года, когда многие из них погибали, также забирая с собой на тот свет сразу нескольких бандитов. Однако справедливости ради отметим, что наши воины совершали эти подвиги самопожертвования, когда им непосредственно угрожала опасность, а самоубийцам-смертникам в момент теракта, в общем-то, ничто не грозит. Это, согласитесь, существенная разница. Вспомним, что фанатик испытывает в состоянии предсмертного транса «приятнейший экстаз, чувство необычайной радости жизни». Он весь в предвкушении встречи со своим «богом» через выполнение якобы порученной ему особой миссии. Журналистка Юзик утверждает: Хава Бараева искренне верила, что ее смерть облегчит участь народа, и любила повторять: «Жизнь на земле – это страдания на пути в рай». Скорее всего и наши воины вспоминали в последние минуты жизни о Боге. Есть свидетельства, что во время Великой Отечественной войны идущие на таран летчики молились прямо в эфире: «Господи, прими мою душу с миром!». Но испытывали ли они при этом радость? Ответ на этот вопрос есть, но он опять лежит в области духа и религии. Православная церковь бережно хранит и чтит не менее славные подвиги своих святых, которые, ожидая встречи с Богом, с радостью шли на мучения. (По своей сути они были теми же исповедниками и свидетелями веры, что и мусульманские шахиды.) Таких примеров многие сотни, если не тысячи. Их можно самостоятельно отыскать с помощью Интернета или специальной литературы – житий святых, когда-то одной из главных книг в русских семьях.

Перескажу лишь одно житие – мученика Вонифатия.

III век нашей эры, Римская империя. Вонифатий – раб богатой римлянки-христианки Аглаиды. Как и большинство из нас, он не был праведником, любил выпить, сожительствовал со своей госпожой. Однажды она отправила Вонифатия в город Тарс, где тогда на христиан обрушились гонения, за мощами (останками) кого-либо из мучеников. Во время ужасного зрелища страданий невинных жертв, которые, славя Иисуса, стойко переносили пытки, Вонифатий так воспылал сердцем, что и себя объявил христианином, за что был тоже подвергнут истязаниям, а затем казнен. Среди русских святых можно привести в пример подвиги князей Михаила Черниговского и его боярина Федора, князей Романа Рязанского, Михаила Тверского и многих других. Михаил Олегович, удельный князь Черниговский, родился в XII веке и был очень уважаем современниками. Например, его приглашали к себе в правители свободолюбивые и строптивые новгородцы и не хотели отпускать, когда он собрался возвратиться в свой удел. В 1235 году он занял киевский престол, стал великим князем. На его долю выпало трагическое время: через три года монгольские завоеватели огнем и мечом прошлись по Руси, разорив Киев, Чернигов и многие другие города. Напрасно князь пытался искать поддержки в соседней Польше, Венгрии, у германского императора и даже у Папы Римского – везде ему было отказано. Вернувшись на Родину, Михаил в 1245 году вместе со своим верным боярином Федором отправился в ставку к хану Батыю для получения ярлыка на княжение. Там от него потребовали выполнить обычный языческий обряд – поклониться огню, но русский князь как христианин отказался, понимая, чем это может закончиться для него. Когда из уст ханских приближенных зазвучали прямые угрозы, а сопровождавшие Михаила отроки принялись его уговаривать не перечить иноверцам, он, сбросив с плеч княжеский плащ, произнес: «Прочь, слава мира сего! Умру достойно, как надлежит христианину!». И с радостным лицом запел псалмы. Князя повалили на землю, начали зверски избивать, а затем один из единоплеменников-вероотступников отсек ему голову. Подвиг князя повторил его боярин Федор, на глазах которого был убит Михаил. В 1547 году они были причислены к лику святых Русской православной церкви. Ныне их останки в виде святых мощей покоятся в одном из храмов Московского Кремля.

 

Эти и многие другие факты, зафиксированные также в исторических хрониках и летописях, подтверждают, что наши предки были хорошо знакомы с тем, как и за что надо умирать легко, с радостью. Этот опыт не утрачен доныне. В 2009 году в московском издательстве храма пророка Даниила на Кантемировской вышла книга «Инструкция для бессмертных, или Что делать, если Вы все-таки умерли…» замечательного православного священника и проповедника Даниила Сысоева. В ней есть такие главы, как «Идеальная смерть. Страшная смерть», «Подготовка к смерти, искушения и добродетели», «Приближение к смерти. Момент смерти», «Ощущения после смерти», и другие. Автор вскоре после выхода книги в свет был прямо в храме убит фанатиком, что лишь повышает ценность издания. Отцу Даниилу, как стало известно позже, не раз угрожали, но он как настоящий воин не мог оставить поле боя, стать дезертиром. Патриарх Кирилл, отпевая погибшего священника, назвал его исповедником веры и настоящим мучеником. В заключение хочу привести еще один пример потрясающей стойкости духа нашего современника – русского офицера и верующего человека подполковника Константина Васильева. Когда в октябре 2002 года он, возвращаясь со службы, узнал о захвате чеченскими террористами здания Театрального центра на Дубровке, то направился прямо туда. Оцепление еще только-только выставили, поэтому человека в форме и с удостоверением работника московского военного суда пропустили внутрь беспрепятственно. Оказавшись один на один с оторопевшими вооруженными бандитами, он потребовал от них отпустить женщин и детей, предлагая взамен себя. И это не все. Являясь хорошим рукопашником, Васильев сумел дать отпор нескольким бандитам, которые, почувствовав безнаказанность, пытались сорвать с него погоны. Лишь пуля смогла остановить последнюю атаку русского офицера. Был ли он готов к смерти? Безусловно! И хотя с точки зрения военного профессионала поступок Васильева бессмыслен: ведь он, погибнув сам, не убил ни одного боевика, оценивать его надо прежде всего с позиции духовной. Ведь именно тогда Бараев и его банда, объявившие себя шахидами, потерпели моральное поражение, поняв, что они вовсе не короли ситуации и что среди заложников есть люди, которые их не боятся и готовы принять смерть. По-настоящему верующие люди, в том числе воины, всегда с готовностью отдавали свою жизнь за Бога, Родину, народ или охотно обменивали ее на жизни вооруженных врагов. Но ни в коем случае не убивали безоружных неповинных людей, к чему всегда стремятся псевдошахиды, самоубийцы-смертники. И в этой правде наша сила. Может быть, на ней и стоит не одно тысячелетие «хранимая Богом родная земля», как поется в нашем национальном гимне. Развернув в современном обществе и армии активную пропаганду религиозного опыта наших верующих предков, Церкви, мы можем рассчитывать на конечную победу в затянувшейся войне, которая, к сожалению, никогда не обходится без жертв.

 

Автор; Роман Илющенко, подполковник, бакалавр религиоведения, ветеран боевых действий